ИЧМОНЬ ЖЕНА ЯМЩИКА
Регыд лоӧ вой шӧр. Жгуч мороз трескучий,
Керка пытшкын чӧв. На дворе темно;
Ывла вылын лёкысь Серебристый иней
Шутьлялӧ вой тӧв. Запушил окно.
Тяжело и скучно,
Пеша дорын ичмонь Тишина в избе;
Зільӧ, печкӧ шӧрт. Только ветер воет
Зунякылӧ кыӧ Жалобно в трубе.
Пӧрысь пӧчӧ вӧрт. И горит лучина,
Издавая треск,
Джодж шӧрын пач бердын На полати, стены
Узьӧны нёль вок. Разливая блеск.
Ыджыдыслы лои Дремлет подле печки,
Сӧмын ӧкмыс во. Прислонясь к стене,
Мальчуган курчавый
«Батьным ваяс кӧч нянь», — В старом зипуне.
Шуалісны дыр. Слабо освещает
Сідзи-й унмовсисны Бледный огонек
Бать виччысигтыр. Детскую головку
И румянец щек.
Батьныс муніс ягӧ Тень его головки
Лэдзны керка вӧр, На стене лежит;
Тайӧ рытнас кӧсйис На скамье, за прялкой,
Локны гортӧ бӧр. Мать его сидит.
Ей недаром снился
Ичмоньлӧн оз узьсьы, Страшяый сон вчера:
Думайтӧ лёк дум. Вся душа изныла
Мужик сылӧн некыдз С раннего утра.
Дум вывсьыс оз вун. Пятая неделя
Вот к концу идет,
«Кытчӧкӧ ӧд эз жӧ Муж что в воду канул —
Парма вӧрӧ вош. Весточки не шлет.
Ен мед видзас притча-сь, «Ну, господь помилуй,
Эз жӧ парсав ош. Если с мужиком
Грех какой случился
Ошкыс гуын. Да и На пути глухом!..
Первой али мый: Дело мое бабье,
Эз нин ӧти ошкӧс Целый век больна,
Нэм чӧжнас ӧд кый. Что я буду делать
Одиной-одна!
Тӧлын вошны сьӧкыд, Сын еще ребенок,
Абу сэтшӧм морт. Скоро ль подрастет?
Абу том нин вӧлыс — Бедный!., все гостинца
Сійӧ аддзас горт. От отца он ждет!..»
И глядит на сына
Эз-ӧ мукӧд пӧлӧс Горемыка-мать.
Сыкӧд притча ло? «Ты бы лег, касатик,
Вой шӧр бӧр нин лои, Перестань дремать!»
Мужик век эз во. — «А зачем же, мама,
Ты сама не спишь,
Енмӧй, видз жӧ притча-сь! И вечор все пряла,
Челядь керка тыр. И теперь сидишь?»
Эн торк налысь шудсӧ, — — «Ох, мой ненаглядный,
Долыд олан дыр!» Прясть-то нет уж сил:
Что-то так мне грустно,
Пызан весьтын джаджйын Божий свет немил!»
Уна пӧлӧс ен; — «Полно плакать, мама!» —
Ичмонь шогсьӧм вылӧ Мальчуган сказал
Шпыннялӧны сэн. И к плечу родимой
Головой припал.
Сартас трачкакылӧ. «Я не стану плакать;
Пеша вор тыр шом, Ляг, усни, дружок;
Пӧчлӧн унмыс локтӧ, Я тебе соломки
Паськавлӧ зэв вом. Принесу снопок,
Постелю постельку,
Труба пиын бӧрдӧ, А господь пошлет —
Омлялӧ лёк тӧв... Твой отец гостинец
Ӧшинь увті, кылӧ, Скоро привезет;
Гургис доддя вӧв. Новые салазки
Сделает опять,
Пуктіс печкан ичмонь, Будет в них сыночка
Кыскис пачысь шыд. По двору катать...»
Мӧвпалӧ: «Эг прӧстӧ И дитя забылось.
Виччысь рытывбыд». Ночь длинна, длинна...
Мерно раздается
Пырис сэки мужик, Звук веретена.
Матыс грездса морт. Дымная лучина
«Эн жӧ повзьӧй меысь — Чуть в светце горит,
Вая омӧльтор... Только вьюга как-то
Жалобней шумит.
Кӧзяиныд доймис, Мнится, будто стонет
Ӧдвакӧ оз кув: Кто-то у крыльца,
Пӧрӧдчигӧн юрас Словно провожают
Печиктіс ён ув. С плачем мертвеца...
И на память пряхе
Вайим ӧшинь улад... Молодость пришла,
Кӧдзыд, турӧб, лёк... Вот и мать-старушка,
Ӧдйӧджыка... Кынмас. Мнится, ожила.
Пыртамӧ вай лок». Села на лежанку
И на дочь глядит:
«Сохнешь ты, родная,
Сохнешь, — говорит, —
Где тебе, голубке,
Замужем-то жить,
Труд порой рабочей
В поле выносить!
И в кого родилась
Ты с таким лицом?
Старшие-то сестры
Кровь ведь с молоком!
И разгульны, правда,
Нечего сказать,
Да зато им — шутка
Молотить и жать.
А тебя за разум
Хвалит вся семья,
Да любить-то... любит
Только мать твоя».
Вот в сенях избушки
Кто-то застучал.
«Батюшка приехал!» —
Мальчуган сказал.
И вскочил с постели,
Щечки ярче роз.
«Батюшка приехал,
Калачей привез!..»
— «Вишь, мороз как крепко
Дверь-то прихватил!» —
Грубо гость знакомый
Вдруг заговорил...
И мужик плечистый
Сильно дверь рванул,
На пороге с шапки
Иней отряхнул,
Осенил три раза
Грудь свою крестом,
Почесал затылок
И сказал потом:
«Здравствуешь, соседка!
Как живешь, мой свет?..
Экая погодка,
В поле следу нет!
Ну, не с доброй вестью
Я к тебе пришел:
Я лошадок ваших
Из Москвы привел».
— «А мой муж?» — спросила
Ямщика жена,
И белее снега
Сделалась она.
«Да в Москву приехав,
Вдруг он захворал,
И господь бедняге
По душу послал».
Весть, как гром, упала...
И, едва жива,
Перевесть дыханья
Не могла вдова.
Опустив ручонки,
Сын дрожал как лист...
За стеной избушки
Был и плач и свист...
«Вишь, какая притча! —
Рассуждал мужик. —
Верно, я не впору
Развязал язык.
А ведь жалко бабу,
Что и говорить!
Скоро ей придется
По миру ходить...»
«Полно горевать-то, —
Он вдове сказал: —
Стало, неча делать,
Бог, знать, наказал!
Ну, прощай покуда.
Мне домой пора;
Лошади-то ваши
Тут вот, у двора.
Да!.. ведь эка память,
Все стал забывать:
Вот отец сынишке
Крест велел отдать.
Сам он через силу
С шеи его снял,
В грамотке мне отдал
В руки и сказал:
«Вот благословенье
Сыну моему;
Пусть не забывает
Мать, скажи ему».
А тебя-то, видно,
Крепко он любил:
По смерть твое имя,
Бедный, он твердил».
Комиӧн гижис
Илля Вась
Рочӧн гижис
Никитин Иван Саввич